Хэвенчёрч представлял собой две длинные неосвещённые улицы, состоявшие из старых зданий, находившихся в разной степени разрушения. На моё счастье, в разрыве облаков появилась луна. Недавно было полнолуние, и серебристый свет немного смягчал жалкий вид открывшихся моему взору строений.

В конце вереницы домов стояла заброшенная ветряная мельница, выглядевшая как часовой, давно скончавшийся на своём посту. Мы поехали по более накатанной части Главной улицы, и я с любопытством стал осматриваться вокруг. За открытой дверью кузницы грузный фермер критически наблюдал за кузнецом, подковывавшим его лошадь при свете фонаря. Я подумал, что преуспевающий кузнец вряд ли прервёт свой отдых, чтобы выполнить работу, которую вполне можно отложить на завтра. Кроме того, в деревне обнаружилась гостиница, бакалейная лавка, магазин тканей, пекарня, колёсная мастерская, ещё одна бакалейная лавка — традиционный набор учреждений, предлагающих товары и услуги в любом небольшом селении. Их убогий вид наводил на мысль, что доходы местных торговцев невелики и они едва сводят концы с концами, а молодой доктор, с любопытством глазевший на нашу двуколку из своей приёмной, получает часть гонорара продуктами, а остальную — чеками, которые не оплачиваются. Даже общественные дома носили отпечаток неухоженности.

Колокола отбили четверть. Казалось, они прозвонили прямо над нашими головами, но церкви я не видел. Это был отражённый звук, зависший в окружавшем нас воздухе.

Блеск фонаря привлёк моё внимание к магазину, который явно отличался от остальных: его недавно покрасили, название, выведенное большими позолоченными буквами, гласило: «Квалсфорд. Компания по импорту».

— Это семейное предприятие? — спросил я мисс Квалсфорд.

Она настолько погрузилась в свои мысли, что вздрогнула при звуке моего голоса и недоуменно обернулась ко мне. Как бы очнувшись, она извинилась, и мне пришлось повторить свой вопрос.

— Это фирма моего брата, — объяснила мисс Квалсфорд. — Он возлагал на неё большие надежды.

Компания по импорту, находившаяся в отдалении от какого-либо порта, являлась ещё одним признаком странности этих мест. Или она свидетельствовала в пользу версии о самоубийстве брата мисс Квалсфорд. Если он возлагал большие надежды на подобное предприятие, то его неизбежно ожидало и большое разочарование. «Интересно, успел ли он его испытать», — подумал я.

В это время мы проезжали мимо прелестной старой гостиницы под названием «Королевский лебедь», и я, запинаясь, произнёс:

— Я хотел бы остановиться в деревне.

— В поместье достаточно свободных комнат, — резко ответила мисс Квалсфорд. — Правда, мы сначала должны узнать мнение жены брата. «Морские утёсы» теперь принадлежат ей.

Мы съехали с Главной улицы на ухабистую грунтовую дорогу, которая продолжала подниматься вверх. Неожиданно слева возникла огромная тень: это была церковь. После того как она осталась позади, дорога совсем сузилась и превратилась в извилистую, изрытую колеями сельскую тропинку. Луна опять исчезла, и двуколка перемещалась в темноте, задевая то справа, то слева ветви деревьев. Ни я, ни мисс Квалсфорд не видели дорогу, но лошадь продолжала невозмутимо трусить вперёд.

Я почти ничего не разглядел и когда мы прибыли в «Морские утёсы». Сначала мы резко повернули, затем круто поднялись в гору, снова свернули, и наконец в конце парка перед нами появилось огромное здание. Свет горел только в нескольких его окнах.

Двуколка остановилась перед домом, слуга спрыгнул и помог мисс Квалсфорд сойти на землю. Она мягко заговорила с ним, однако в её голосе слышалась тревога. Я спрыгнул с другой стороны и развернулся, чтобы помочь слуге разобраться с нашими вещами и свёртками. Но мисс Квалсфорд положила руку мне на плечо и сказала:

— Идёмте.

Мы двинулись к дому. Как только мы поднялись на крыльцо, тяжёлая дверь распахнулась настежь, и нас окатило потоком света. В дверях вырос странный силуэт, но было неясно, приветствуют ли нас или собираются выгнать вон. Перед нами стояла женщина, возможно, одного возраста с мисс Квалсфорд, также одетая в чёрное, но совершенная противоположность ей как по внешности, так и по манерам. Тёмноволосая, высокая и худая, она показалась мне иностранкой, в то время как мисс Квалсфорд была настоящим воплощением английской женственности.

Пока мисс Квалсфорд представляла меня, женщина не проронила ни слова.

— Ларисса Квалсфорд, вдова моего брата. Ларисса, это мистер Джонс. Он — помощник Шерлока Холмса и приехал расследовать убийство Эдмунда.

— Убийство!

Она прокричала это слово прямо нам в лицо.

— Здесь не было никакого убийства. Вы, — она указала дрожащим пальцем на свою золовку, — вы довели его до этого. Вы сделали это. Вы довели Эдмунда до самоубийства! Убирайтесь! Убирайтесь оба!

Она резко повернулась и, пробежав по коридору, исчезла в глубине дома.

Я был в полном замешательстве от такого приёма, но ещё больше меня расстроила реакция мисс Квалсфорд. Она постояла некоторое время опустив голову, и, когда снова посмотрела на меня, в её глазах были слёзы.

— Мне так неудобно, — проговорила она. — Вы напрасно проделали столь долгий путь. Мне следовало знать, что всё это бесполезно. Вы же не сможете проводить расследование смерти Эдмунда, раз моя золовка не захочет пустить вас в дом.

— Для многих людей слово «убийство» обостряет ощущение горя, — попытался я её утешить. — Возможно, через день или два…

— Возможно, — вздохнула мисс Квалсфорд. — Так вы возвращаетесь в Лондон? Я могу написать вам или послать телеграмму, когда Ларисса… скажем, возьмёт себя в руки.

— Я должен обратиться за инструкциями к мистеру Холмсу, — ответил я. — Очевидно, я всё же могу провести определённое расследование, не беспокоя вас. Я остановлюсь в той гостинице, мимо которой мы проезжали, если в ней, конечно, есть свободные места.

— Хорошо, остановитесь в гостинице «Лебедь», — согласилась мисс Квалсфорд. — Она лучшая из тех двух, что есть в деревне. Ральф отвезёт вас. Если мне нужно будет передать вам сообщение, я отправлю его в «Лебедь».

Мы вернулись к ожидавшей нас двуколке. Ральф уже снял сумки и свёртки мисс Квалсфорд, но оставил мою сумку. Вероятно, когда мы прибыли, она шепнула ему, чтобы он подождал, пока не выяснится, как примет нас хозяйка дома.

Я сказал, что легко мог бы добраться и пешком. Но она решительно отвергла эту идею как бессмысленную.

— Вы будете всю ночь бродить в темноте. Дорога очень плохая, и по ней опасно ходить ночью. Ральф отвезёт вас.

Конечно, она была права. Но после бесконечной утомительной поездки в поезде, а затем по тряской дороге я с удовольствием прогулялся бы до деревни. Это помогло бы мне обдумать отчёт, который я срочно намеревался отправить Шерлоку Холмсу.

Ибо в коридоре дома Квалсфордов, за спиной Лариссы, я успел разглядеть выглядывавшую из-за двери безобразную старуху с огромным крючковатым носом. И в то же мгновение понял, что раскрыл тайну выряженной в лохмотья неизвестной, которая спрашивала о питахайях на Спиталфилдском рынке.